— Как справиться с раздражением на работников храма, которое возникает из-за их постоянных придирок и замечаний: не там стоишь, не так крестишься и так далее?

— Неужели такие еще есть? Сейчас чаще всего наблюдается обратное: вообще никто никому никаких замечаний не делает. Все самоустранились, и в результате в храмы все чаще приходят люди, которые позволяют себе все что угодно… Если же Вам все же сделали замечание, как Вы считаете, несправедливо или грубо, то это нужно претерпеть по-христиански. Есть очень хорошее правило: всегда нужно внимательно слушать тех, кто тебя ругает. Такие люди заметят твои ошибки, скажут, в чем ты не прав, что сделал не так. Если мы настроены только на самозащиту, которая срабатывает автоматически, как только мы видим недоброе к себе отношение, это не принесет нам никакой пользы, особенно в духовной жизни. А если мы попробуем посмотреть на себя трезво, постараемся увидеть то, что надо исправить в своем поведении, тогда получим пользу. Ну, а если уж действительно в храме произойдет какой-то из ряда вон выходящий случай, пожалуйста, сообщайте об этом мне — что произошло, где и когда. Слово «епископ» переводится как «надзиратель», и обязанность архиерея — надзирать за порядком в Церкви.

— Расскажите, пожалуйста, как Вы решили принять монашество?

— Когда я был молодым, монастырей в России было очень мало. Было два мужских монастыря — Псково-Печерский и Троице-Сергиева Лавра, и несколько женских монастырей на Украине и в Прибалтийских республиках — всего 18 монастырей на весь Советский Союз. Поэтому у людей не было возможности ездить так, как сегодня, в паломнические поездки, видеть вблизи монашескую жизнь.

В 1985 году, вернувшись из армии, я поступил в Московскую духовную семинарию и попал в Троице-Сергиеву Лавру. Я считаю, что Лавра — это сердце не только Русской Церкви, но и всей России. Когда я увидел этот монастырь, я просто влюбился в него со всем пылом юности. В семинарию я поступил сразу на второй курс (тогда набрали целый курс тех, кто уже окончил какой-то вуз). А уже в 1986 году на Пасхальной седмице, то есть в конце первого года обучения, я пришел в монастырь и написал прошение на постриг. Тогда в монастырь приходило очень много народу; за один раз постригали порой по 10-12 человек.

Придя в семинарию, я прочитал очень много монашеской литературы. Сейчас это трудно себе представить, но в то время в свободном доступе не было никаких духовных книг — ни аввы Дорофея, ни Иоанна Лествичника, ни Никодима Святогорца, ни святителя Игнатия (Брянчанинова) — вообще ничего! Я познакомился с ними только в семинарии. Монашеская литература — необыкновенно воодушевляющая, и она так на меня подействовала, что я пошел в монастырь.

— Есть много православных семей, которые утверждают, что деторождение является главным способом спасения. Каково Ваше мнение и как быть тем, у кого нет возможности завести детей?

— О том, что жена спасается чадородием, говорит апостол Павел (см.: 1 Тим. 2, 15). Но действительно, бывает так, что Господь не дает детей, и в наше время это бывает достаточно часто. И среди священнических семей некоторые остаются бездетными. Думаю, это надо воспринимать, как волю Божию. Конечно, ни в коем случае нельзя говорить, что если нет детей, то семья не состоялась. Безусловно, это не так. Отсутствие детей — это, конечно же, испытание для семьи, но выход есть. Я знаю достаточно много бездетных семей, которые взяли на воспитание детей из детского дома, и, наверное, если не у половины, то у трети из них после этого появились и собственные дети.

— Я учусь в православной гимназии и совсем недавно решила связать свою жизнь с медициной. Хочу стать хорошим врачом, помогать людям, но меня постоянно одолевают сомнения: а вдруг это ошибочный выбор, вдруг будет очень тяжело? Как мне быть?

— Такие вопросы надо стараться решить самой или со священником, который Вас хорошо знает и, прежде всего, знает Ваши способности. Врач — непростая профессия, и медицинский университет — это учебное заведение, в котором учиться едва ли не труднее, чем во всех остальных. Поэтому надо трезво оценить свои возможности. И помнить, что само по себе это дело замечательное. Нет ничего лучше, чем помогать людям. И с христианской точки зрения это благословенная профессия. Мы знаем многих святых, начиная с апостола Луки и заканчивая святителем Лукой (Войно-Ясенецким), которые занимались врачеванием и для которых это было служением Богу и людям. Поэтому если у Вас есть способности к учебе, то дерзайте.

— Можно ли исполнять за богослужением произведения современных авторов?

— Смотря какие. Есть очень хорошие композиторы: диакон Сергий Трубачев, архимандрит Матфей (Мормыль), Глеб Печенкин. Все зависит от того, насколько люди понимают церковную традицию, ради чего пишут духовную музыку. Скажем, по-настоящему великий композитор Георгий Свиридов пытался оставить свой след в духовной музыке. Он любил и ценил все русское, но, будучи советским по воспитанию человеком, ничего не понимал в музыке церковной, его этому просто никто не научил. Вот почему его духовные песнопения, за исключением одного-двух номеров, производят довольно беспомощное впечатление. А, скажем, врач-гомеопат Александр Третьяков, который воспитывался еще в той, старой России и был глубоко церковным человеком, писал прекрасные и музыкально, и литургически безупречные произведения, которые поет сегодня вся Русская Церковь.

Если человек, который сочиняет музыку для церковного хора, находится вне литургического контекста, если он не понимает, в какой момент службы это поется, что в это время происходит в храме и что должны чувствовать слушатели, то, скорее всего, его песнопения не годятся для исполнения за богослужением. Я даю достаточно большую свободу в выборе репертуара нашему Архиерейскому мужскому хору, и того же Свиридова они несколько раз пели на службах. Мне самому интересно, насколько это может войти в богослужебное употребление. Но чаще всего это выглядит неудачно.

— Как научиться жить по воле Божией и как различать, есть ли воля Божия в каком-то действии или нет?

— Во-первых, надо иметь духовника или регулярно общаться с каким-то духовно опытным человеком, и свои планы с ним обязательно проговаривать. Обязательно должен быть кто-то, с кем у вас будут доверительные отношения. Не такие, как с начальством, от которого надо все прятать, но выглядеть при этом «благоуветливо, благообразно и по чину». А такие, чтобы можно было прийти, посоветоваться, а если ты ошибся — раскаяться, попросить прощения и молитвы. Вот тогда, я думаю, гораздо удобнее будет исполнять волю Божию.

И, конечно, надо быть внимательным к самому себе. Если человек читает Священное Писание, старается жить по нему, тогда воля Божия будет ему в общих чертах известна. По крайней мере, что такое хорошо и что такое плохо, он будет знать.

— Я уже много лет пою на клиросе. К сожалению, иногда бывает такое состояние, что служба тяготит, думаешь, быстрее бы закончилась, начинаешь на автомате все петь. Как бороться с этим состоянием, грех ли это?

— Конечно, грех. Для священника и вообще для любого человека, который участвует в богослужении, самое страшное — привыкнуть к нему, как, скажем, рабочие привыкают к станку. Это очень плохо, и этого нужно избегать. Надо с этим в себе сознательно бороться, больше ничего.

— Как избежать сомнений в вере, как оставаться твердым в вере, скажем так, по-апостольски?

— Избежать сомнений невозможно. Для человека естественно сомневаться в чем угодно, в том числе и в вере. Как люди моего поколения приходили в Церковь? Мы читали атеистические книги и брошюры. В конце 50-х — 1960-е годы, когда началось хрущевское наступление на Церковь, и к 1980 году обещали показать по телевизору последнего попа, издавалось огромное количество такой литературы. В школьных библиотеках всегда был большой отдел атеистической литературы. Поэтому мы стали закаленными. Представьте, мы читали о том, какие обманщики попы, что в Евангелии все не так, что это вранье, читали рассказы «раскаявшихся» семинаристов со страшными обложками — густая паутина «под гулким церковным куполом», паук-крестовик сидит в центре, и бледный юноша в углу… И из всего этого извлекали какие-то сведения о церковной жизни и отрывки Евангелия… На всем этом мы выросли, поэтому у нас достаточно крепкий иммунитет.

Сомнения были и у меня, но они не были такими уж радикальными или мучительными. Как-то сразу я понял, что если у меня возникают какие-то вопросы, то за всю историю христианства наверняка они приходили в голову не только мне, и скорее всего, на них уже есть ответ. И обычно этот ответ находился.

— Как себя вести в ситуации с не очень верующими родителями, если возникают разногласия? Как не испортить отношения и отстоять свою точку зрения, особенно, что касается воспитания будущих детей?

— Это всегда проблема, мне и самому с ней приходилось сталкиваться в юности. Ни в коем случае нельзя с родителями бороться, пытаться их сломать. Надо действовать любовью, лаской, вниманием, но при этом твердо отстаивая свои убеждения. Я, конечно, говорю общими словами, но и сам вопрос довольно общий. Что касается воспитания своих детей, то молодым супругам лучше всего жить отдельно от родителей, тогда многое встает на свои места.

— Как научиться нести людям радость в любой ситуации?

— Я думаю, что ставить перед собой такую цель не надо — она будет искусственной, наигранной. Надо просто быть христианином, стараться никогда не унывать и помогать другим. Если мы видим человека, находящегося в сложной ситуации, то не проходить мимо, а как-то поддержать, помочь.

— Есть красота внешняя, а есть красота духовная. Как ее достичь, можно ли ее воспитать и как сохранить в дальнейшем?

— Красота духовная — это «побочный» результат духовной жизни, жизни с Богом, по Евангелию. Никакую добродетель нельзя воспитать в себе отдельно, саму по себе. Допустим, человек захотел научиться любить своих врагов. Во всем остальном он не изменился — по-прежнему завидует, лжет, но вот врагов полюбил… Это невозможно. К Церкви и к христианству нельзя относиться утилитарно, пытаясь добиться отдельно взятых полезных результатов. Человек должен стремиться к жизни во Христе, тогда все остальное приложится.

Газета «Православная вера» № 21 (641)