ПРОПОВЕДЬ СВЯЩЕННОМУЧЕНИКА ФАДДЕЯ (УСПЕНСКОГО),
сказанная архиепископом Фаддеем (Успенским) в праздник Пятидесятницы в Троицком (Старом) соборе г. Саратова 21 мая (3 июня) 1928 г.
«Излияние через Духа Святого в сердце апостолов любви Божией — дарование им вместе с тем новой духовной жизни и начертание в сердцах их Закона Христова».
Вознесшись на небо, Господь оставил апостолов Своих в мире одних, и они должны были почувствовать свое сиротство, потому долго не могли оторвать своих взоров от неба, скрывшего от них возлюбленного Господа, пока явившиеся Ангелы не отогнали печаль их радостной вестью, что Сей Иисус, вознесшийся от них на небо, приидет таким же образом, каким они видели Его восходящим на небо (Деян. 1, 11).
Но хотя, получив эту весть, апостолы возвратились в Иерусалим с радостью великою (Лк. 24, 52), однако знали они, что от второго пришествия Господа отделяют их времена и сроки, которые Отец положил в Своей власти (Деян. 1, 7). Нужно было заполнить образовавшуюся в душах пустоту, дать им как бы запасы жизни, которые помогли бы им долгие времена и сроки пережить без ощущения одиночества, сиротства. Для того Господь обещал апостолам и по вознесении на Небо пребывать с ними во вся дни до скончания века (Мф. 28, 20), пребывать, конечно, невидимо, духовно, в Духе Своем, Которого обещал Он им послать как другого Утешителя , но и единого с Ним по Божественному естеству, так что через Духа Утешителя и Сам Он будет в них (Ин. 14, 16-20). На Утешителе, пришествие Которого должно было совершиться через несколько дней (Деян. 1, 5), и сосредоточились теперь ожидания апостолов. Прождать несколько дней — совсем не то, что целые века, и эти дни ожидания должны были пройти тем незаметнее, что ученики Христовы с Матерью Господа, братьями Его и иными пребывали в единодушной молитве и молении (Деян. 1,13-14). Радостное ожидание, соединенное с совершенной уверенностью, с какой восприняли апостолы обетование Христово, не давало втесниться печали в сердца их, они пребывали в постоянном хвалении и благодарении Господа, поглощавшем печаль разлучения с Ним (Лк. 24, 53).
В таком состоянии души апостолов уподоблялись чистым незаполненным сосудам, готовым воспринять обещанного Утешителя; никакие житейские мысли, заботы, земные страсти или желания не заполняли душ апостолов, последние были заполнены одним желанием, все более и более разгоравшимся, воспринять Утешителя Духа, о Котором так много радостного говорил Христос в Своей прощальной беседе, отходя из мира к Отцу; воспоминаниями слов Христовых, радостным ожиданием их исполнения всецело были заняты души апостолов в дни после Вознесения Господа, уподобиляясь земле, жаждущей дождя, и тем более, что самому ожиданию свойственно усиливать духовную жажду. И вот, когда наступил великий праздник Пятидесятницы, день дарования евреям закона при Синае, их пламенное ожидание исполнилось: в виде огненных языков сошел на апостолов Дух Святой, излившись, как небесный дождь на землю жаждущую.
Исполнилось древнее пророчество Иоиля: излию от Духа Моего на всяку плоть» (Иоиль 2, 28; Деян. 2, 17). Излился Дух Святый не только в видимом телесными очами образе, но и настолько ощутительно для души, что не могло быть никакого сомнения в предреченном издавна Его пришествии.
Что же почувствовали и пережили тогда апостолы? Описать с точностью действия Духа Святаго не переживавшим их, конечно, невозможно словами, — как слепому объяснить различие цветов, глухому переливы приятных звуков, не знавшему радостей в своей жизни — состояние восторженной радости, от которой душа как бы млеет, тает, носится на крыльях восторга, ее охватившего, совсем забыв недавние печали, как бы что-то поглотило их, отогнало и не дает более входить в душу. Неизреченная сладость любви Божественной — вот, можно думать, что наполняло души апостолов по сошествии Святаго Духа. От этой сладости души как бы истаивали, «горели», и если горели сердца двух учеников, шедших в Эммаус, от беседы с еще не узнанным ими Воскресшим Христом (Лк. 24, 32), то как должны были гореть сердца апостолов теперь, когда любовь Божия излилась в сердца их Духом Святым, данным им (Рим. 5, 5). Души апостолов преисполнились трепетного восторга, не вмещавшегося в них, преизливавшегося и чрез уста их, вещавшие величия Божия, великие и чудные дела Божии (Деян. 2, 11). И что дивно и чудно: апостолы изливали объявший их духовный восторг словами, понятными всем собравшимся отовсюду людям, говорившим на разных языках. Любовь Божественная способна охватить сердца всех людей, и она одолела разделение, происходившее от разности языков, сделала понятными мысли и переживания, возникшие от излияния ее в души апостолов, для людей, говоривших инородными с последними языками.
Любовь Божественная, излившаяся в сердца апостолов, не могла остаться в душах их как кратковременное лишь состояние неизъяснимо сладостного восторга, она должна была породить из себя множество лучших мыслей и движений в душах, по слову Христову: Кто верует в Меня, у того… из чрева потекут реки воды живой (Ин. 7, 38). Как телесное рождение происходит от взаимной любви, так новая духовная жизнь зарождается в душах людей от любви Божией, изливающейся в них чрез Духа Святаго.
Как скудны и слабы были зачатки или зародыши этой жизни в сердцах людей до пришествия Духа! Целую жизнь трудились люди над внедрением в свою жизнь дел праведности, заповеданных Законом Синайским, и однако лучшие из ветхозаветных людей сознавали, что не оправдится пред Богом всяк живый (Пс. 142, 2). Если же дела человека не могли быть чисты пред Богом, то очистить, обновить сердце — творческое дело Самого Бога, почему и молились люди о таком деле вместе с Давидом: Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей (Пс. 50, 12), то есть «внутри меня». Фарисеи, казалось, выполняли все заповеди закона с мельчайшими требованиями его, не только действительными, а и предполагаемыми, однако на самом деле очищали лишь внешность чаши и блюда, уподоблялись окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красными, а внутри
полны костей мертвых и всякой нечистоты (Мф. 23, 23—27), то есть сердца их были мертвы для духовной жизни, исполненные мерзких, мертвящих ее страстей. В сердцах фарисеев не было любви Божией и создать ее в душе сами они не могли, потому что любовь рождается от любви, сердца же фарисеев были преисполнены себялюбия, и ближних они любили ради себя самих, чтобы почитали их люди, а Бога — ради того, чтобы иметь от Него награду за мнимую добродетель.
Пока не излилась в сердца людей любовь Божия Духом Святым, не могла зародиться в них духовная жизнь. От любви же рождаются в душе человека все добродетели: она — совокупность совершенства (Кол. 3, 14), потому, кто приобрел любовь Христову, носит в душе уже семена всех добродетелей, которые легко дают ростки свои при всяком благополучном случае жизни. Вот почему в День Пятидесятницы, когда излилась любовь Божия в сердца во все добродетели, очищенные от всяких остатков прежнего греха, уже не спорят они о том, кто из них больше, не завидуют никому, не негодуют друг на друга, не ждут от Царствия Христова каких- либо наслаждений земных.
Действием Святаго Духа они сделались духовными уже, не растворяла в себе без остатка жизнь — духа, как у множества прочих людей, напротив, сама одухотворялась, делала только то, что внушал дух, дух же действовал по внушению любви Божественной, всецелой, не смешанной с любовью земною, не подавляемой последней, чистые радости земные в себе растворявшей, все более разгоравшейся оттого, что Бог и на земле дает нам всё обильно для наслаждения (1 Тим. 6, 17).
Действием Святаго Духа они сделались духовными уже, не растворяла в себе без остатка жизнь — духа, как у множества прочих людей, напротив, сама одухотворялась, делала только то, что внушал дух, дух же действовал по внушению любви Божественной, всецелой, не смешанной с любовью земною, не подавляемой последней, чистые радости земные в себе растворявшей, все более разгоравшейся оттого, что Бог и на земле дает нам всё обильно для наслаждения (1 Тим. 6, 17).
Если же главными в душе стали внушения любви Христовой, то через то самое она уже стала новым законом жизни вместо Синайского. И в том законе чрез каждую букву просвечивала любовь Божественная, так как существо и Закона ветхозаветного составляла заповедь о любви к Богу и ближнему (Мф. 7, 12; 22, 36 — 40), но люди по причине объявшей сердца тьме страстей не примечали света любви Христовой, скрытого буквой закона, которая была темна сама по себе. Яркий свет любви Христовой сделал буквы закона светлыми, как бы самосветящимися, светом самой любви начертанными в сердце, откуда тьма себялюбия и страстей житейских любовью была изгнана. Новозаветная Пятидесятница и есть начертание Духом Святым закона Христова светлыми письменами любви, письменами живыми (2 Кор. 3,3).
Как животворны все проявления любви! Здесь веления закона — не тяжкие предписания, казавшиеся неудобоносимым игом, исполнявшиеся из-за рабского страха наказания за нарушение или наемнического ожидания награды за исполнение, а самая жизнь, полная радости. Как растворено радостью все, что исходит от любви: для любящего делать приятное любимому составляет не труд, а счастье, если же и труд, то окрыленный радостью, растворенный со сладостью любви. Самые горечи жизни земной для [человека], любящего Христа, постепенно растворяются сладостью любви и если не отнимаются совсем Христом до времени, как едкий состав, уничтожающий остатки себялюбия, то делаются все менее чувствительными, пока не войдет человек в совершенную радость Господа Своего (Мф. 25, 21), по сказанному: Бог будет обитать с ними… И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло… се, творю все новое (Откр. 21, 3-5).
Да празднуем же Пятидесятницу и Духа пришествие светло! Да не будет пришедший Дух Христов и для нас совершенно неведомым, как для мира, да будет Он ведомым нам, как апостолам, с которыми, по слову Христову, пребывал и пребудет (Ин. 14, 16 — 17). Восприяв начаток Духа (Рим. 8, 23), будем более и более «привлекать» Его (Пс. 118,131 — Уста моя отверзох и привлекох Дух, яко заповедий Твоих желах), исполняясь Духом, назидая самих себя псалмами и славословиями и песнопениями духовными (Еф. 5, 18—19), боговдохновенными и как бы срастворенными с дыханием Духа.
Желающим всегда подает Бог Духа Своего, как дождь земле жаждущей, хотя подает иногда по долгом томлении, которым усиливается Божественное желание, бывающее непрестанным у святых, у людей же суетного мира вспыхивающее лишь изредка, мгновениями, подобно искрам во тьме, или возникающее с трудом, подобно капле, просачивающейся из камня.
Будем молить о пришествии Духа: Царю Небесный, Утешителю, Душе истины… прииди и вселися в ны…, не обленимся привлекать Его, памятуя, что если люди, будучи злы, умеют даяния благие давать детям своим, тем более Отец Небесный даст Духа Святаго просящим у Него (Лк. 11, 13; Мф. 7, 11).